На закате солнца высоко над городом на каменной террасе одного из самых
красивых зданий в Москве, здания, построенного около полутораста лет назад,
находились двое: Воланд и Азазелло. Они не были видны снизу, с улицы, так как
их закрывала от ненужных взоров балюстрада с гипсовыми вазами и гипсовыми
цветами. Но им город был виден почти до самых краев.
Воланд сидел на складном табурете, одетый в черную свою сутану. Его
длинная и широкая шпага была воткнута между двумя рассекшимися плитами террасы
вертикально, так что получились солнечные часы. Тень шпаги медленно и
неуклонно удлинялась, подползая к черным туфлям на ногах сатаны. Положив
острый подбородок на кулак, скорчившись на табурете и поджав одну ногу под
себя, Воланд не отрываясь смотрел на необъятное сборище дворцов, гигантских
домов и маленьких, обреченных на слом лачуг. Азазелло, расставшись со своим
современным нарядом, то есть пиджаком, котелком, лакированными туфлями,
одетый, как и Воланд, в черное, неподвижно стоял невдалеке от своего
повелителя, так же как и он не спуская глаз с города.
Воланд заговорил:
- Какой интересный город, не правда ли?
Азазелло шевельнулся и ответил почтительно:
- Мессир, мне больше нравится Рим!
- Да, это дело вкуса,- ответил Воланд.
Через некоторое время опять раздался его голос:
- А отчего этот дым там, на бульваре?
- Это горит Грибоедов,- ответил Азазелло.
- Надо полагать, что это неразлучная парочка, Коровьев и Бегемот, побывала
там?
- В этом нет никакого сомнения, мессир.
Опять наступило молчание, и оба находящиеся на террасе глядели, как в
окнах, повернутых на запад, в верхних этажах громад зажигалось изломанное
ослепительное солнце. Глаз Воланда горел так же, как одно из таких окон, хотя
Воланд был спиною к закату.
Но тут что-то заставило Воланда отвернуться от города и обратить свое
внимание на круглую башню, которая была у него за спиною на крыше. Из стены ее
вышел оборванный, выпачканный в глине мрачный человек в хитоне, в самодельных
сандалиях, чернобородый.
- Ба!- воскликнул Воланд, с насмешкой глядя на вошедшего,- менее всего
можно было ожидать тебя здесь! Ты с чем пожаловал, незванный, но предвиденный
гость?
- Я к тебе, дух зла и повелитель теней,- ответил вошедший, исподлобья
недружелюбно глядя на Воланда.
- Если ты ко мне, то почему же ты не поздоровался со мной, бывший сборщик
податей?- заговорил Воланд сурово.
- Потому что я не хочу, чтобы ты здравствовал,- ответил дерзко вошедший.
- Но тебе придется примириться с этим,- возразил Воланд, и усмешка
искривила его рот,- не успел ты появиться на крыше, как уже сразу отвесил
нелепость, и я тебе скажу, в чем она - в твоих интонациях. Ты произнес свои
слова так, как будто ты не признаешь теней, а также и зла. Не будешь ли ты так
добр подумать над вопросом: что бы делало твое добро, если бы не существовало
зла, и как бы выглядела земля, если бы с нее исчезли тени? Ведь тени
получаются от предметов и людей. Вот тень от моей шпаги. Но бывают тени от
деревьев и от живых существ. Не хочешь ли ты ободрать весь земной шар, снеся с
него прочь все деревья и все живое из-за твоей фантазии наслаждаться голым
светом? Ты глуп.
- Я не буду с тобою спорить, старый софист,- ответил Левий Матвей.
- Ты и не можешь со мной спорить, по той причине, о которой я уже
упомянул,- ты глуп, ответил Воланд и спросил:- Ну, говори кратко, не утомляя
меня, зачем появился?
- Он прислал меня.
- Что же он велел передать тебе, раб?
- Я не раб,- все более озлобляясь, ответил Левий Матвей,- я его ученик.
- Мы говорим с тобой на разных языках, как всегда,- отозвался Воланд,- но
вещи, о которых мы говорим, от этого не меняются. Итак...
- Он прочитал сочинение мастера,- заговорил Левий Матвей,- и просит тебя,
чтобы ты взял с собою мастера и наградил его покоем. Неужели это трудно тебе
сделать, дух зла?
- Мне ничего не трудно сделать,- ответил Воланд,- и тебе это хорошо
известно.- Он помолчал и добавил:- А что же вы не берете его к себе, в свет?
- Он не заслужил света, он заслужил покой,- печальным голосом проговорил
Левий.
- Передай, что будет сделано,- ответил Воланд и прибавил, причем глаз его
вспыхнул:- И покинь меня немедленно.
- Он просит, чтобы ту, которая любила и страдала из-за него, вы взяли бы
тоже,- в первый раз моляще обратился Левий к Воланду.
- Без тебя бы мы никак не догадались об этом. Уходи.
Левий Матвей после этого исчез, а Воланд подозвал к себе Азазелло и
приказал ему:
- Лети к ним и все устрой.
Азазелло покинул террасу, и Воланд остался один. Но одиночество его не
было продолжительным. Послышался на плитах террасы стук шагов и оживленные
голоса, и перед Воландом предстали Коровьев и Бегемот. Но теперь примуса при
толстяке не было, а нагружен он был другими предметами. Так, под мышкой у него
находился небольшой ландшафтик в золотой раме, через руку был перекинут
поварской, наполовину обгоревший халат, а в другой руке он держал цельную
семгу в шкуре и с хвостом. От Коровьева и Бегемота несло гарью, рожа Бегемота
была в саже, а кепка наполовину обгорела.
- Салют, мессир,- прокричала неугомонная парочка, и Бегемот замахал
семгой.
- Очень хороши,- сказал Воланд.
- Мессир, вообразите,- закричал возбужденно и радостно Бегемот,- меня за
мародера приняли!
- Судя по принесенным тобою предметам,- ответил Воланд, поглядывая на
ландшафтик,- ты и есть мародер.
- Верите ли, мессир...- задушевным голосом начал Бегемот.
- Нет, не верю,- коротко ответил Воланд.
- Мессир, клянусь, я делал героические попытки спасти все, что было можно,
и вот все, что удалось отстоять.
- Ты лучше скажи, отчего Грибоедов загорелся?- спросил Воланд.
Оба, и Коровьев и Бегемот, развели руками, подняли глаза к небу, а Бегемот
вскричал:
- Не постигаю! Сидели смирно, совершенно тихо, закусывали...
- И вдруг - трах, трах!- подхватил Коровьев,- выстрелы! Обезумев от
страха, мы с Бегемотом кинулись бежать на бульвар, преследователи за нами, мы
кинулись к Тимирязеву.
- Но чувство долга,- вступил Бегемот,- побороло наш постыдный страх, и мы
вернулись!
- Ах, вы вернулись?- сказал Воланд,- ну, конечно, тогда здание сгорело
дотла.
- Дотла!- горестно подтвердил Коровьев,- то есть буквально, мессир, дотла,
как вы изволили метко выразиться. Одни головешки!
- Я устремился,- рассказывал Бегемот,- в зал заседаний,- это который с
колоннами, мессир,- рассчитывая вытащить что-нибудь ценное. Ах, мессир, моя
жена, если б только она у меня была, двадцать раз рисковала остаться вдовой!
Но, по счастью, мессир, я не женат, и скажу вам прямо - счастлив, что не
женат. Ах, мессир, можно ли променять холостую свободу на тягостное ярмо!
- Опять началась какая-то чушь,- заметил Воланд.
- Слушаю и продолжаю,- ответил кот,- да-с, вот ландшафтик. Более ничего
невозможно было унести из зала, пламя ударило мне в лицо. Я побежал в
кладовку, спас семгу. Я побежал в кухню, спас халат. Я считаю, мессир, что я
сделал все, что мог, и не понимаю, чем объясняется скептическое выражение на
вашем лице.
- А что делал Коровьев в то время, когда ты мародерствовал?- спросил
Воланд.
- Я помогал пожарным, мессир,- ответил Коровьев, указывая на разорванные
брюки.
- Ах, если так, то, конечно, придется строить новое здание.
- Оно будет построено, мессир,- отозвался Коровьев,- смею уверить вас в
этом.
- Ну, что ж, остается пожелать, чтобы оно было лучше прежнего,- заметил
Воланд.
- Так и будет, мессир,- сказал Коровьев.
- Уж вы мне верьте,- добавил кот,- я форменный пророк.
- Во всяком случае, мы явились, мессир,- докладывал Коровьев,- и ждем
ваших распоряжений.
Воланд поднялся с своего табурета, подошел к балюстраде и долго молча,
один, повернувшись спиной к своей свите, глядел вдаль. Потом он отошел от
края, опять опустился на свой табурет и сказал:
- Распоряжений никаких не будет,- вы исполнили все, что могли, и более в
ваших услугах я пока не нуждаюсь. Можете отдыхать. Сейчас придет гроза,
последняя гроза, она довершит все, что нужно довершить, и мы тронемся в
путь.
- Очень хорошо, мессир,- ответили оба гаера и скрылись где-то за круглой
центральной башней, расположенной в середине террасы.
Гроза, о которой говорил Воланд, уже скоплялась на горизонте. Черная туча
поднялась на западе и до половины отрезала солнце. Потом она накрыла его
целиком. На террасе посвежело. Еще через некоторое время стало темно.
Это тьма, пришедшая с запада, накрыла громадный город. Исчезли мосты,
дворцы. Все пропало, как будто этого никогда не было на свете. Через все небо
пробежала одна огненная нитка. Потом город потряс удар. Он повторился, и
началась гроза. Воланд перестал быть видим в ее мгле.
